Бывший народный депутат и советник экс-президента Украины Виктора Януковича Анна ГЕРМАН: «Янукович должен возродиться из пепла, и если будет найден компромисс, может вернуться на Донбасс и стать губернатором»

«Может ли Янукович еще раз подняться? Конечно»

— Анечка, добрый вечер. Вы работали с Виктором Януковичем 10 лет — каким он был человеком?

---

---

— Ну, раз даже сейчас вы спрашиваете о нем, когда он, можно сказать, «лежит в руинах», значит, интересным. Он и есть интересный человек!

— Как его можно охарактеризовать в двух словах, какой он?

— У него огромная интуиция, он очень прагматичен. Он сильный!

— Сильный?

— Да, абсолютно, без сомнения — он умеет преодолевать трудности и возрождаться.

— Несколько раз в жизни он фактически был «у плинтуса» и поднимался — как вы считаете, он может еще раз подняться?

— Конечно, может!

— ...да?!

— Однозначно!

— Вас называли «говорящей головой» Януковича. Тяжело было ею быть?

— Думаю, мои скромные возможности преувеличивали. Я была всего лишь помощником — помогала где могла президенту Украины.

— То есть вы были скромной «говорящей головой». Писали, что у вас есть мозги, отсутствие которых у большинства членов команды Януковича компенсировали большие деньги, — вы с этим определением согласны?

— Нет, рядом с ним было много умных людей, это была очень сильная команда, и кого бы я вам ни назвала, каждый из них был профессионалом высочайшего класса. Начнем: Дмитрий Табачник — вы же не скажете, что он был неумный?

— Разумеется, нет...

— Борис Колесников — умница большая. Сергей Левочкин — умнейший человек. Андрей Клюев — умница, профессионал. Азаров — профессионал, экономист блестящий! Я даже не знаю того, кто вызывал бы у меня какие-то сомнения, что он не на своем месте. У Януковича была самая сильная команда из всех украинских президентов — разве что у Кучмы, возможно, была сильнее.

— Вы утверждаете, что члены команды Януковича были индивидуально сильны, тем не менее лично у меня Партия регионов (да простят меня ее члены, с которыми я дружу) вызывала глубокое отвращение. Вам, образованной, интеллигентной женщине, не стыдно было состоять в рядах Партии регионов, вас не смущало, что находитесь в этой, на мой взгляд, клоаке?

— Я не только находилась — и нахожусь, и это огромная удача в моей жизни, что познакомилась со множеством удивительных, прекрасных людей — простых партийцев на Донбассе, в Харькове, в Полтаве, во всех регионах Украины. Прекраснейшие люди, с которыми я дружу до сих пор! Те, кто стояли на так называемом Антимайдане, не знали, что это так называется, — они тоже пришли высказать свое мнение, свою жизненную позицию...

— ...но их же свозили за деньги!

— Многие из них до сих пор звонят мне и пишут — это хорошие люди: фермеры, простые рабочие, лесник из Закарпатья. Партия регионов дала мне огромный опыт и познакомила, как минимум, с миллионом прекрасных украинских граждан, которые стали мне очень дорогими и родными.

— А вы согласны с тем (это моя личная точка зрения), что и у Партии регионов, и у всех остальных украинских партий без исключения нет никакой идеологии? Вместо идеологии у руководства этих групп по интересам только доллар...

— Я так не думаю. У простых людей, которые составляют костяк нашей партии, идеология есть. Да, верхушка очень часто не имеет убеждений и жизненных принципов, но я бы не сказала, что в Партии регионов у всех не было принципов — были. Люди имеют свое мнение, свою позицию, они ее отстаивают. Может, они сейчас не­активны, потому что время для них трудное, но разве у того же Дмитрия Табачника, у того же Бориса Колесникова убеждений и идеологии нет?

— У Дмитрия Табачника точно есть — я с этим абсолютно согласен...

— Знаете, я не могу так обобщать и очер­нять людей только потому, что они проиграли, — думаю, их время еще придет...

— ...не дай Бог!

— Почему же? — мне кажется, если бы вы ближе узнали этих простых людей из Партии регионов, увидели бы, что в каждом из них есть что-то хорошее. Вообще, Дмитрий, в каждом человеке, к какой бы партии он ни принадлежал, что-то хорошее есть.

— Аня, я помню Антимайдан и донбасских «титушек», которые избивали людей в Мариинском парке, — я после этого не могу в Мариинский парк прийти: мне плохо там, физически плохо...

— Были разные люди — были, как вы говорите, «титушки», но было много и простых людей — учителей, врачей, фельдшеров...

— Несчастные люди — оболваненные, отравленные пропагандой, непонимающие...

— Да, а кто в Украине счастливый? Ну покажите мне сейчас счастливых учителей, врачей, сельских фельдшеров...

«Если КГБ помогал людям не опуститься, не умереть под забором, а стать премьер-министром, — почему бы нет, что в этом плохого?»

— Ответить нечего... Скажите, а вы зна­ли, что Янукович — агент КГБ СССР?

— Ой, меня столько раз называли агентом различных разведок, и КГБ в том числе, что, когда мне говорят о человеке, что он агент КГБ, у меня это вызывает только улыбку.

— Ну, хорошо, но вы умница, блестящий журналист, вы работали на «Радио Свобода», видели и понимаете многое. Скажите, даже если не знать, что Янукович — агент КГБ СССР, возможно ли, чтобы человек, два раза отсидевший, стал после этого членом КПСС, ездил за границу и возглавил крупное автотранспортное предприятие? В советское время без связи с КГБ это, на ваш взгляд, было реально?

— Знаете, если КГБ помогал людям не опуститься, не умереть под забором, а стать премьер-министром, — почему бы нет, что в этом плохого? И лучше было бы, если бы человек после тюрьмы спился и умер под забором?

— В его случае, думаю, да, было бы лучше: для Украины — так точно! Чтобы не умер, но, по крайней мере, хоть спился...

— Мне кажется, по молодости вы категоричны. Не дай Бог, чтобы у вас что-то болело так, как болело в его жизни, потому что, когда болит, ты так категорично не судишь.

— Ну, просто то, что болело у него, в результате стало болеть у всей Украины — вот в чем проблема...

— Почему в результате? Я недавно в своей программе (Анна является ведущей «Субъективных итогов дня» на канале News­One. — Д. Г.) задала телезрителям вопрос: «Хотите вы жить, как сегодня, по-новому, или, как раньше, по-старому?»...

— ...при курсе восемь...

— Да, и 86 процентов позвонивших, а откликнулось около 45 тысяч человек, ответили: «Как раньше!». И когда люди встречают меня в церкви или на улице, говорят: «Пані Ганно, коли я вас бачу, здається, що всього цього жаху немає, а знову все, як було!».

Все относительно. Я не говорю, что не было ошибок, что все было правильно, но, если сравнить жизнь простых людей, многие из них скажут, что тогда им было легче, безопаснее, они были более уверены в завтрашнем дне.

— Ви розкішно розмовляєте українською — це ви навчили Януковича української мови?

— Ні, він почав вчитися їй ще в Донецьку, але я зробила все, щоб він її вдосконалив.

— Віктор Федорович виявився гарним учнем?

— Він дуже здібний!

— На відміну від Азарова...

— Янукович має добрий музичний слух, і це давало йому можливість мати відмінне відчуття мови. Він був єдиним з тодішніх українських лідерів, хто говорив без акценту і досить чисто, — навіть якщо порівняти його з Ющенком.

«Янукович вошел бледный, без галстука, без пиджака, и сказал: «Мне эта жизнь больше не нужна!»

— Это правда, что когда Янукович проиграл выборы Ющенко в 2004 году, от него отвернулись все члены его команды, кроме 12 человек, в том числе и вас?

— Я помню его день рождения в 2005 году, 9 июля. Тогда наш штаб находился в кинотеатре «Зоряний», и там было пусто. Джарты был в бегах, Азарова не было... Была охрана, я, Вася Горбаль, Скубашевский (экс-нардеп от Партии регионов, бывший замглавы Администрации президента. — Д. Г.), Юра Каракай (экс-регионал, бывший руководитель Главного управления по вопросам реформирования социальной сферы АП. — Д. Г.)... Надо, кстати, отдать этому человеку должное: он мог отвернуться от тебя, когда ты на сильных позициях, но когда тебе трудно, плохо, не отворачивался никогда.

Ну и еще несколько человек было — то есть не более 12, зато на следующий год, когда Янукович выиграл парламентские выборы, в том же «Зоряном» очередь поздравлять его с днем рождения стояла прямо на улице...

— Ужас, да?

— Зайдя в приемную, я сказала ребятам из охраны: «Хлопці, пускати тільки тих, хто був минулого року!». (Смеется). Это шутка, конечно, но это было.

— Все-таки наши политики — патологические предатели, правда?

— Людям присуще предавать — вспомните Иуду и Христа...

— Ничего нового...

— Ничего. Тысячелетиями вся история человечества построена на предательстве, и очень мало людей даже возле Христа, когда его распяли, осталось. Петр три раза отрекся, все ушли-разбежались — остались только женщины.

— Кто больше других влиял на принятие Януковичем важных, судьбоносных для Украины решений?

— Думаю, говорить о том, что это был кто-то внутри команды, неправильно — если кто-то и воздействовал, то это, возможно, были какие-то внешние центры влияния.

— А лично вы могли его переубедить?

— (Задумалась). Это было очень трудно. За всю историю наших отношений мне лишь несколько раз удавалось убедить его в каких-то вещах, но это было почти невозможно. Хотя он прислушивался — если ты находил железную аргументацию и эта аргументация не расходилась с его стратегией, потому что стратегия у него была своя...

— Была?

— Да, с самого начала, и если это не расходилось с его мнением, а где-то укрепляло его, он, конечно, с тобой соглашался.

У нас всегда была серьезная дистанция — первый раз я прикоснулась к руке Януковича, когда стоял Майдан...

— В 2004 году?

— Нет, в 14-м. Мы сидели у него с Андреем Петровичем Клюевым, он вошел в кабинет с задней комнаты, в рубашке, бледный, без галстука, без пиджака, и сказал: «Мне эта жизнь больше не нужна! Я никогда не докажу, что это не я давал приказ стрелять по людям!». Вот тогда я впервые взяла его за руку. Первый раз я положила свою ладонь на его руку и сказала: «Виктор Федорович, ваша жизнь не вам принадлежит!» — это был первый такой физический контакт.

— Все больше людей рассказывает о том, что Янукович своих подчиненных бил, — на вас он руку когда-нибудь поднимал?

— О людях много легенд слагают — и обо мне тоже: если вы откроете интернет и почитаете... Я однажды попробовала и ужаснулась...

— А в интернете обо всех пишут — нет смысла и читать...

— Разные истории о публичных личностях придумывают, которых нужно скомпрометировать, очернить. Бил ли Виктор Федорович подчиненных? Не знаю... Я не буду утверждать того, чего не видела, но я не видела этого никогда!

— И никто не жаловался, что был Януковичем избит?

— Никогда, поэтому буду говорить вам только о том, что видела или слышала лично, — это будет честно.

— На вас когда-нибудь он кричал?

— Ни разу.

«Обо мне говорили: «Ее американцы к Януковичу, как Катю к Ющенко, приставили»

— Когда в Киеве уже стоял Майдан, пытались ли вы уберечь Януковича от краха?

— (Задумалась). Знаете, я была так наивна, что думала, что могу что-то сделать, что-то изменить. Мне казалось, что я всегда пыталась уберечь его от краха, — я относилась к этому человеку и отношусь очень искренне. Думаю, он заслуживает искренности, а впрочем, каждый из нас заслуживает искренности и поддержки, и если находишься в команде, то ты или искренен с лидером, или должен уходить. Когда я из Администрации президента ушла? — об этом же никто не говорит... Когда я почувствовала, что ни на что действительно не влияю и ничего не могу изменить, и когда Майдан начался... Я же была депутатом, но тогда вернулась к Януковичу, пришла и сказала, что в эти трудные дни хотела бы быть рядом. Я знала, что ему это не нужно, — более того, знала, что есть и были силы, которые делали все, чтобы я рядом с президентом не была!

— Кто это был?

— Думаю, это были внешние силы — я все-таки из Западной Украины, и мои взгляды не всех устраивали.

— И связи с американцами были наверняка слишком явными...

— Да. Когда я в 2004-м пришла в Кабмин, обо мне говорили: «Вот, ее американцы к Януковичу, как Катю к Ющенко, приставили», потом говорили: «Она с КГБ связана». Понимаете, когда человека надо уничто­жать, его уничтожают разными способами — для этого куча всяких механизмов имеется.

— Что надо было сделать тогда Януковичу, чтобы сберечь себя во главе страны и удовлетворить Майдан?

— Подписать Ассоциацию с Евро­сою­зом.

— Только? А если бы, не подписав ассоциацию, он уволил бы, например, Захарченко?

— Если тогда отдали бы руку, потом захотели бы голову. Нет...

— Но если бы вышел Янукович на телеэкраны и сказал, дескать, увольняю Азарова, Захарченко и еще кого-то, Майдан разошелся бы?

— Думаю, это наши большие иллюзии.

— Вот так?

— Да. Понимаете, когда задействованы такие страшные мировые инструменты, роль одного человека сводится, по сути, к нулю.

— Аня, но в том, что я и мои друзья выходили на Майдан, мировые механизмы не были задействованы — мы протестовали против смены курса на евроинтеграцию...

— (Грустно). Это вам так только казалось. Понимаете, для того чтобы управлять массами, умами и чувствами людей, существует много технологий, и они, эти технологии, используют нашу искренность, нашу любовь к родине, наше желание к переменам и так далее, но, по сути, игра ведется на верхах.

— А мы пешки?

— Я не скажу, что мы с вами пешки. Вы точно не пешка. Я — может быть. Ви, що­найменше, на тій шахівниці король (улыбается), но, в общем-то, людей искренних, хороших, добрых, умных используют. Нам кажется, что мы что-то можем, что мы на что-то влияем, но, по моему опыту, когда ты в эти жернова попадаешь...

— ...перемалывают с костями?

— Перемалывают, но мне, например, удалось оттуда выйти.

— «Світ ловив мене, але не спіймав»?

— Але не спіймав.

«Левочкин в любой ситуации пытается выжить — делает ставки всегда на того, кто победит»

— Вопрос в лоб: это правда, что последний Майдан организовал Сергей Левочкин?

— Нет, ну что вы... Ну что вы!

— Левочкин — агент влияния России или Америки?

— Левочкин — умный человек, и он в любой ситуации пытается выжить. Он делает ставки всегда на того, кто победит, и в данном случае тоже сделал ставку, и правильную. И тоже вышел из этой ситуации живым и невредимым.

— Какие чувства вы испытали, когда узнали, что Янукович сбежал?

— (Задумалась). Знаете, я часто об этом думала. Сначала я его осуждала. Как можно было? Надо было остаться героем! Вот мы бы его взяли на флаги и шли бы с этим «распятым» Януковичем, а потом, когда прошло время, я подумала: он же обычный человек. Мог ли Иисус избежать распятия? Конечно, мог — мог, например, убежать, и никто бы не удивился, не осудил...

— ...слова не сказал бы.

— Да, потому что человек выбирает жизнь, и только Бог выбирает бессмертие. Янукович — просто человек, а нам хотелось, чтобы он был больше, чем человек.

— Он трус, на ваш взгляд?

— Думаю, не более чем каждый из нас.

— Когда от Януковича в который уж раз отреклись практически все, кто его окружал, кто еще вчера был с ним рядом, и не просто отреклись — предали его анафеме, сказали, какой он плохой и какой враг Украины, вы опять остались ему верны. Это что, линия поведения такая, это убеждения?

— Отрекаться от человека, от которого отреклись все, недостойно — я думаю, в этом причина.

— Это мама с папой вас так воспитали?

— Да просто это такой протест против предательства...

— ...и против стадности...

— И против стадности, потому что я абсолютно убеждена: если Янукович завтра вернется во власть, они первые прибегут, а я — последней (смеется). Я бы опять была где-то там никем — маленьким скромным помощником, а они были бы министрами, вице-премьерами, премьерами, и они нашли бы аргументы...

— ...и говорили бы: «Так було треба!»...

— Мало того, он бы, что самое странное, их простил.

После 2006 года, когда Янукович пришел во второй раз в Кабинет министров, мы куда-то летели. Он любил со мной разговаривать, и я воскликнула: «Виктор Федорович, как же вы их простили? Они же в 2005 году все от вас сбежали, а вы их всех простили и забрали опять к себе во власть?». Он сказал: «Анечка, а где же я профессионалов возьму? — других-то нет!».

— После того как Янукович покинул Украину, вы с ним встречались?

— Нет.

— А желание есть?

— Думаю, что я не готова его увидеть, да и он встретиться со мной не готов. Должно пройти время, он должен возродиться из пепла, стать опять сильным.

— Вы в это верите?

— Я говорю, что он должен это сделать, и не говорю, что сейчас в это верю. Я верила в это в 2004 году.

— Вам по-человечески Януковича жаль?

— Я молюсь за него.

— Это же трагическая, по большому счету, фигура?

— Конечно — очень трагическая, и очень сильная, способная возрождаться, поэтому возможность его возрождения я бы не отбрасывала.

«Почему мы считаем, что можем кого-то судить? Чем мы лучше кого-то? Чем лучше Януковича? Чем?»

— Мне приходилось слышать, что есть такой сценарий: Янукович вернется на Донбасс и станет там губернатором — такое, на ваш взгляд, возможно?

— Если будет найден какой-то компромисс, почему нет? Человека, который лучше бы смог возродить этот край, который бы лучше его знал, понимал, думаю, в Ук­раине сегодня нет.

— Янукович счастливый, на ваш взгляд, человек?

— Это зависит от того, что для кого является счастьем. Счастливый ли он сегодня? Не знаю.

— Но он хорошо, по-вашему, засыпает, хорошо просыпается?

— Ну вы же понимаете: такие события, такие переживания... Не думаю, что он хорошо спит, но, может, его счастье в другом? Может, он нашел какое-то свое, чисто человеческое маленькое счастье? Может, ему этого хватит? Кто знает? Человек слаб и вместе с тем силен. Господь прощает нам все наши грехи, и почему мы считаем, что можем кого-то судить? Чем мы лучше кого-то? Чем лучше Януковича? Чем?

— «Янукович, — сказали вы, — считал себя выше Путина». Выше по росту или вообще выше?

— Думаю, что по росту (улыбается).

— Вам, Аня, не надо никуда избираться, поэтому вы можете говорить то, что думаете. В отличие от тех, кто думает прежде всего о рейтинге...

— Даже если бы мне надо было избираться, я бы все равно говорила то, что думаю (смеется).

— Украина вернет Крым и Донбасс?

— Думаю, что Донбасс — да, и очень хотела бы верить, что вернет Крым. Помню, я сказала Виктору Федоровичу там, в Крыму: «Как здесь красиво! Как хорошо, что это русским не отдали!» (Смеется). Я со всей наивностью, я всегда была наивна...

— ...а Виктор Федорович ответил: «Не спеши!»...

— Нет, Виктор Федорович просто промолчал.

— Что-то знал...

— Может быть...

«Я всегда мечтала стать пресс-секретарем Кучмы»

— Кто, на ваш взгляд, лучший президент Украины за все годы независимости?

— Мне кажется, они все были хорошие, каждый из них что-то для Украины сделал — и Кравчук, и Кучма... Мне очень симпатичен Кучма — знаете, это характер! Меня всегда к этому человеку очень тянуло. Я люблю сильных людей, меня тянет к сильным...

— ...и 10 лет его правления, не будем забывать, были для Украины самыми спокойными и стабильными...

— Я, кстати, всегда мечтала быть пресс-секретарем Кучмы, но не получилось (смеется).

— Леонид Данилович наверняка это интервью прочитает и может еще вашу мечту сделать реальностью...

— Теперь пресс-секретарем... «Тепер я імпресаріо колишнього поета», — казав колись Ігор Калинець (украинский поэт и прозаик. — Д. Г.). Кучму я считала очень талантливым, сильным руководителем, очень нужным Украине. Думаю, у Порошенко тоже есть много позитивных черт, и он тоже сделал много вещей, для Украины полезных.

— «Порошенко — хороший, правильный мальчик, — сказали вы, — а я люблю плохих парней, потому что они сильнее, честнее. Люблю тиранов». Вам тиран нужен?

— Это мое хулиганство! (Смеется). Всегда же надо чем-то журналистов заинтересовать — чтобы тебя читали, надо говорить кое-что, что взбудоражит. Ну вы же журналист, вы понимаете — если будешь говорить слишком гладко, будешь скучным, а вообще в жизни всегда надо говорить правду. Как там у BBC: Always to say true, never to be boring — никогда не будь скучным, и я пыталась не быть скучной.

«Кто я такая, чтобы иметь отношения с Ринатом Ахметовым?»

— В свое время вы конфликтовали с Тимошенко, а какие отношения у вас сейчас?

— Мой большой американский друг, наставник и брат Даг Коэ­ сделал так, что мы простили друг другу все те острые слова, которые были сказаны во время избирательных кампаний. Мне очень жаль, что я иногда была к ней несправедлива: эта женщина много пережила, она знает, что такое боль, и мне кажется, она вышла из этой боли другой — чище, умнее и опытнее. Думаю, что ее опыт, знания и ее сердце еще пригодятся Украине. Я вижу, как ее и теперь всячески пробуют уничтожать, я знаю эти технологии — изнутри знаю.

— В интернете пишут о часах Franck Muller стоимостью 50 тысяч долларов, которые вам якобы подарили в день рождения Борис Колесников и Михаил Добкин, — это правда?

— Правда, и, если бы я знала, сколько они стоят, никогда бы их не надела. Я бы их спрятала, честно вам скажу. Я даже не представляла, что такое Franck Muller, — мне подарили часы, я их надела, а потом, когда мне сообщили, сколько они стоят, пошла и заплатила налог...

— Я думал, и продала...

— Нет, я сказала: «Ребята, я вас очень прошу, не дарите мне больше такие вещи, за которые я не могу заплатить налоги, потому что буду работать только для того, чтобы за ваши подарки платить», поэтому больше никогда часов не носила — боюсь не те надеть.

— Какие у вас отношения с Ринатом Ахметовым?

— Рината Леонидовича я очень уважаю. Было бы очень громко сказано, что у меня есть с ним какие-то отношения, — кто я такая, чтобы иметь отношения с Ринатом Ахметовым? — но я его считаю одним из самых порядочных и благородных людей во всем мире.

— Люди, которые определяли политику Партии регионов, говорили мне, что Олег Тягнибок часто имел конфиденциальные встречи с Януковичем и финансировался лично Андреем Клюевым, — это правда?

— Не думаю, что я должна делать плохо какому-то человеку, даже если он принадлежит к националистической партии, и не думаю, что должна говорить некоторые вещи, которые, возможно, знаю, но которые бы ему навредили. Я этого делать не стану.

— На кого сегодня работает руководство партии «Свобода»?

— Ну, это надо спросить у них (смеется).

— Что вы, львовянка, думаете о переименовании в Киеве Московского проспекта в проспект Бандеры?

— О, я сегодня кое-что еще похлеще слы­шала — Кириленко (вице-премьер Ук­ра­ины по гуманитарным вопросам. — Д. Г.), оказывается, захотел ликвидировать День космонавтики, но его Каденюк здорово поставил на место. Кириленко сказал, что украинский День космонавтики будет отмечаться в тот день, когда Каденюк полетел в космос, а тот возразил, дескать, полет Гагарина — это мировое достижение, и трогать это я не позволю. Он очень красиво ответил, и я его еще больше зауважала. Не только за то, что летал в космос, но и за то, что твердо стоит на земле.

Что же касается проспекта Бандеры, так это из той же оперы, что и Щорс с отпиленной ногой у лошади... Сегодня Кириленко еще одну вещь сказал: «Все, що стосується Радянського Союзу і Української Радянської Соціалістичної Республіки, треба забути!». Это очень-очень страшный посыл, потому что, если мы это забудем, — забудем о рубежах нашей страны, о ее территориях, потому что Украину создал Ленин, а объединил Сталин (я так бы хотела добавить: «А в Европу привел Янукович», но у меня это не получилось). Мы отрекаемся от наследия УССР, а должны были стать ее наследниками. В 91-м году должны были провозгласить нынешнюю Украину наследницей Украины советской, и тогда имели бы право...

— ...пользоваться плодами...

— Конечно, а мы отрекаемся...

«Горжусь, что мне удалось пройти школу Манафорта, — я очень благодарна Полу за его уроки!»

— Я также слышал, что вы сотрудничали с советником Трампа Полом Ма­нафортом, которого сейчас обвиняют в плотной работе с ФСБ России. Было сотрудничество?

— А почему нет? Я горжусь, что мне удалось пройти такую хорошую школу, — он первоклассный технолог! Да, он лоббист, но он зарегистрирован, платил в Соединенных Штатах налоги и работал по контракту. С каждой нашей партией, чтобы вы знали, работает американский технолог — с каждой, и каждому технологу платят. Платит он в США налоги или нет — это уже дело американских служб, но если бы не Манафорт, где бы я могла эти университеты пройти, всему этому научиться? Я очень благодарна Полу за его уроки!

— В интернете, да и на улицах, я вам скажу, тоже, постоянно обсуждают ваши якобы пластические операции — были они или нет?

— Вы сидите так близко, что можете посмотреть: нигде, ничего, никогда. Это просто хороший свет в студии.

— Знаете, мне очень тяжело к этому вопросу подойти, но все-таки, с вашего позволения, я его вам задам. У вас было двое сыновей — Роман трагически погиб в автокатастрофе, Николай скончался от инфаркта. Никому, даже своим врагам, я не пожелаю пережить то, что пережили вы, а как после этого вообще жить, как существовать, как просыпаться утром, зная, что у тебя было двое прекрасных детей и обоих уже нет?

— (Пауза). Надо с благодарностью принимать все, что посылает тебе Господь, надо учиться смирению и понимать: если Господь дает тебе такие испытания, ты должен их пережить или умереть. Или донести свой крест, или под этим крестом упасть (плачет). Господь поднимает тех, кто падает. Я не скажу, что ровно несу свой крест, иногда падаю, но Господь меня поднимает.

— Несколько лет назад вы заявили, что уходите из большой политики, — это безвозвратно или можете еще вернуться?

— Я сказала, что ухожу из политики, потому что большой политики уже нет. Когда будет — вернусь!

— Я благодарен вам за интервью. Простите за некоторые мои вопросы — может, они показались вам бестактными, но я задавал их от чистого сердца...

— Нет плохих вопросов — бывают не­удачные ответы. Спасибо и вам огромное!

Записала
Виктория ДОБРОВОЛЬСКАЯ

Если вы нашли ошибку в тексте, выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter